Неточные совпадения
Урок состоял
в выучиваньи наизусть нескольких стихов из Евангелия и повторении начала
Ветхого Завета. Стихи из Евангелия Сережа знал порядочно, но
в ту минуту как он говорил их, он загляделся на кость лба отца, которая загибалась так круто у виска, что он запутался и конец одного стиха на одинаковом слове переставил к началу другого. Для Алексея Александровича
было очевидно, что он не понимал того, что говорил, и это раздражило его.
Прежде он помнил имена, но теперь забыл совсем,
в особенности потому, что Енох
был любимое его лицо изо всего
Ветхого Завета, и ко взятию Еноха живым на небо
в голове его привязывался целый длинный ход мысли, которому он и предался теперь, остановившимися глазами глядя на цепочку часов отца и до половины застегнутую пуговицу жилета.
В Ветхом Завете сама идея бессмертия
была мертвой и жуткой, не
было надежды на воскресение и задачи с ним связанной.
Ни одна древняя религия, ни язычество, ни браманизм, ни даже
Ветхий Завет, не
была еще религией спасения: ни
в одной из дохристианских религий не
было обетования о восстановлении творения
в идеальном космосе, о всеобщем воскресении, о вечной и полной жизни.
В Ветхом Завете,
в Индии, у Сократа и стоиков
были уже даны почти все элементы христианской морали.
[Потрясающий образ Иоахима из Флориды хорошо нарисован
в книге Жебара «Мистическая Италия».] «Если Третье Царство — иллюзия, какое утешение может остаться христианам перед лицом всеобщего расстройства мира, который мы не ненавидим лишь из милосердия?» «
Есть три царства: царство
Ветхого Завета, Отца, царство страха; царство Нового
Завета, Сына, царство искупления; царство Евангелия от Иоанна, Св.
Мы верим
в то, что уголовный закон
Ветхого Завета: око за око, зуб за зуб — отменен Иисусом Христом и что по Новому
Завету всем его последователям проповедуется прощение врагам вместо мщения, во всех случаях без исключения. Вымогать же насилием деньги, запирать
в тюрьму, ссылать или казнить, очевидно, не
есть прощение обид, а мщение.
Человек, верующий
в боговдохновенность
Ветхого Завета и святость Давида, завещающего на смертном одре убийство старика, оскорбившего его и которого он сам не мог убить, так как
был связан клятвою (3-я Книга Царей, глава 2, стих 8), и тому подобные мерзости, которыми полон
Ветхий Завет, не может верить
в нравственный закон Христа; человек, верующий
в учение и проповеди церкви о совместимости с христианством казней, войн, не может уже верить
в братство всех людей.
Люди эти большею частью до такой степени, вследствие одурманения властью, потеряли представление о том, что
есть то христианство, во имя которого они занимают свое положение, что все то, что
есть в христианстве христианского, представляется им сектантством; всё же то, что
в писании как
Ветхого, так и Нового
Завета может
быть перетолковано
в смысле антихристианском и языческом, они считают основанием христианства.
В это время внизу Алексей Федорыч занимался по закону божию с Сашей и Лидой. Вот уже полтора месяца, как они жили
в Москве,
в нижнем этаже флигеля, вместе со своею гувернанткой, и к ним приходили три раза
в неделю учитель городского училища и священник. Саша проходила Новый
Завет, а Лида недавно начала
Ветхий.
В последний раз Лиде
было задано повторить до Авраама.
Отвращаясь от всего сколько-нибудь грубого и жестокого, Яков Львович не уважал патриархов жизнеописания, которых
в юности своей прочел
в библии, и с тех пор не любил весь еврейский род, и считал себя сыном
Завета Нового, и находил, что из
Ветхого Завета ему нечем руководиться, даже не исключая десяти заповедей, так как
в Новом
Завете была одиннадцатая, заключавшая
в себе все десять старых.
Человек, верующий
в бога-Христа, паки грядущего со славою судить и казнить живых и мертвых, не может верить
в Христа, повелевающего подставлять щеку обидчику, не судить, прощать и любить врагов; человек, верующий
в боговдохновенность
ветхого завета и святость Давида, завещающего на смертном одре убийство старика, оскорбившего его и которого он сам не мог убить, так как
был связан клятвой (3-я кн.
Таково
было отношение к этому еще
в Ветхом Завете: борьба с культами женских божеств («астарт» [Астарта —
в финикийской религии богиня земного плодородия, любви, а также Луны.
Поэтому-то оно и до сих пор не стало для нас исполнившимся и
в этом смысле обветшавшим преданием, «
ветхим заветом», и этим,
быть может, и объясняется то непонятное и загадочное обаяние, которое оно сохраняет над душами и
в христианскую эпоху (чего ведь нельзя
в этом же смысле сказать о
Ветхом Завете).
«И навел Господь Бог на человека крепкий сон», экстаз — εκστασιν, по переводу LXX [Так называемая «Септуагинта» — перевод
Ветхого Завета на греч. язык, выполненный
в Александрии во II
в. до н. э. «70‑ю толковниками» (лат. septuaginta — семьдесят, LXX; отсюда название этого перевода).] (Быт. 2:21), и во время этого таинственного, самим Богом наведенного сна, помимо его ведома и сознания, органическим выделением его же женской сущности
была создана Богом жена.
«Ибо Господь, Бог твой,
есть огнь поядающий, Бог ревнитель» (Втор. 4:24).], — говорит о Себе Бог
в Ветхом Завете.
В этом учении Платон поразительно приближается к повествованию
Ветхого и Нового
Завета о том, что «
в начале (т. е.
в мире умопостигаемом, софийном) сотворил Бог небо и землю», и
в начале же «
было Слово, и Слово
было к Богу, Бог
был Слово» [Быт.
гии: хотя религия стремится иметь Бога как «всяческая во всех», слить трансцендентное и имманентное воедино и тем преодолеть их взаимную полярность, но она и возникает именно из этой напряженности и существует только ею и вместе с нею, и
в этом смысле религия
есть некоторое переходное состояние — она сама стремится себя преодолеть, сама ощущает себя «
ветхим заветом».
Но нравственность, предполагающая греховное раздвоение, борьбу добра и зла
в человеке, не может иметь безусловного религиозного значения, она
есть Ветхий Завет, период подзаконности, который преодолевается (хотя и не отменяется) Новым
Заветом, царством благодати [
В русской литературе «сравнительный анализ»
Ветхого и Нового
заветов впервые
был произведен митрополитом Иларионом (XI
в.)
в «Слове о Законе и Благодати».
В десять часов нас повели
в церковь — слушать часы и обедню. Уроков не полагалось целую неделю, но никому и
в голову не приходило шалить или дурачиться — все мы
были проникнуты сознанием совершающегося
в нас таинства. После завтрака Леночка Корсак пришла к нам с тяжелой книгой
Ветхого и Нового
завета и читала нам до самого обеда. Обед наш состоял
в этот день из жидких щей со снетками, рыбьих котлет с грибным соусом и оладий с патокой. За обедом сидели мы необычайно тихо, говорили вполголоса.
«Полковник навещал нас каждый день и
в беседах и во время стола склонял разговор на свои цели. Он
был чтитель Вольтера — не любил христианской религии, не знал даже, что такое
Ветхий и Новый
завет (?!); благочестие считал суеверием, церковные уставы — выдумками духовенства для корысти; признавал обязанности родителей к детям, но не допускал обязанностей детей к родителям. Вот
в каком духе
были беседы полковника с нами и с детьми генерала».
И он опять стал толковать о том, что Новый
завет есть естественное продолжение
Ветхого, что иудаизм отжил свой век. Подбирая фразы, он как будто старался собрать все силы своего убеждения и заглушить ими беспокойство души, доказать себе, что, переменив религию отцов, он не сделал ничего страшного и особенного, а поступил, как человек мыслящий и свободный от предрассудков, и что поэтому он смело может оставаться
в комнате один на один со своею совестью. Он убеждал себя и глазами просил у меня помощи…
Законы природы
есть ветхий завет,
есть откровение закона
в природе.
Тут узник не без труда убедил своего духовника,
в знак благодарности за усердное напутствование из этой жизни
в другую, принять от него сто червонных и сверх того подарил ему редкое издание
Ветхого Завета, которое, как он изъяснился,
было лучшим его утешением
в черные дни его жизни.
Нигде
в Ветхом Завете не сказано того, чему учат нас
в священных историях — что бог вдунул
в человека душубессмертную, или того, что первый человек до греха
был бессмертен.